Дым вокруг сбивал с толку как противников, так и самого Пирса. Ориентировался в нём он машинально, помня только куда идти, чтобы вернуться назад - цель уже была с ним, и практически не пыталась вырваться. Видимо, перекачанный лекарствами и успокоительным, мужчина потерял способность понимать что вокруг него происходит. И кто свой, а кто чужой. Под взрыв за спиной, Пирс приблизился к Шерават: резко взяв её за плечо рукава, толкнул в сторону сразу после её обращения к их грузу, чтобы пуля, про наличие которых девушка, видимо, забыла, прошла мимо, а не пробила ей череп навылет. Только после этого, он ускорил шаг, понимая, что времени у них мало.
Охрана здесь была в преимуществе, так что оставалось только догадываться, что здесь будет твориться через пару минут, когда сбегутся все остальные. У Шерават и Ниванса времени на ожидание не было, как не было и желания что-либо проверять. Сначала в вертушку погрузили Итана, потом забрался сам Пирс. Шерават, расстреляв полностью одну из своих обойм, тоже подоспела через несколько секунд, и после всего этого они, наконец, поднялись в воздух.
Внизу было пожарище, крики, залпы выстрелов. Всё это смешивалось голове, проявляя желание оказаться сейчас в более тихом месте, чтобы собраться с мыслями. На протяжении последнего года, Пирс боролся с осознанием, что что-то в его жизни идёт не так. Комплекс, в котором он жил, не казался безопасным местом, а учёная, с которой общался, стопроцентно что-то скрывала. Чувство, что они когда-то были знакомы лучше, чем она говорит, не покидало, но о нём Ниванс молчал, надеясь разобраться во всём этом сам. Сейчас, у него было новое задание: похитить с территории комплекса новой Амбреллы только что прибывшего туда Итана Уинтерса. Для чего, и кто он такой - не сообщалось, и Пирс к этому относился незаинтересованно. В работу его ввели относительно недавно, сразу после комы - так говорила учёная, проводившая с ним практически всё своё время. Говорят, именно она учила его заново разговаривать, ходить, различать предметы и слова. Она подняла его на ноги, когда надежды на подобное не оставалось. Всё, о чем сейчас знал Пирс, было кем-то сказано, но им как будто не пережито. И теперь, сидя в этом вертолёте и глядя на Шерават, которая напряженно всматривалась в горизонт, он понимал, что её тоже видел где-то раньше. Об этом говорила ученая, Мелания, и это подтвердила сама Джессика, появившись первый раз в лаборатории. Но каким было их знакомство - Пирс не помнил. Память его была годовалой, ровно с того момента, как он начал что-то осознавать после комы.
После перелёта, их группа высадилась на поле, возле заброшенного поселения, где насчитывалось не больше трёх домов и старой церкви. Надо перейти его и зайти внутрь церкви: под ней ход в лабораторию, прямо под болотом, на метров триста. Кем и когда он был прокопан - неизвестно. Как неизвестно, чей это комплекс. На кого он работал, Пирс не знал. Знал только о постоянной здесь работе учёных, и что в некоторых помещениях спрятаны живые, но неудачные эксперименты. Если встать в коридоре возле запасного выхода и прислушаться, можно услышать их утробный вой - иногда можно присутствовать при вывозе туда новых.
Такие эксперименты, по словам ученых, назывались неконтролируемым биооружием, и для чего они хранились на территории, не объяснялось. С Пирсом вообще мало кто разговаривал, исключением были только в люди в охране, с которыми он и работал по инициативе Мелании. Редко их задачей было делать что-либо на поверхности. Пирс насчитал около пяти вылазок наружу, и трёх для патрулирования поселения. В основном, он смотрел в мониторы, и проходил реабилитацию в лаборатории "прикрепленной" к нему учёной. Силовые тренировки доводилось проводить только с самодельной грушей в отсеке охраны, и жимом с лавкой. Правая рука почему-то казалась слабее, и нагружать её приходилось меньше, но даже с этим дефектом прицел не плавал. Стрелковые и боевые навыки с умениями у Пирса были хорошими еще до комы - снова по словам учёной.
- Забирай.
Первым в лабораторию вошёл Ниванс, проталкивая туда же еле шевелившего ногами мужчину. Взяв со стола забытую кассету с обезболивающим, Пирс выпил сразу три таблетки, запивая стоящей здесь же водой в бутылке. Не было ни одного дня, чтобы мигрень была слабее - каждый день, она со всей силы била по вискам, и потому приходилось сидеть на таблетках. Своей активностью, иногда она помогала забывать про бессоницу, на фоне которой, скорее всего, и развивалась.